Практически всю экспозицию живописец продумала и сделала сама. Поэтому выставка получилась оригинальной, очень индивидуальной, отражающей ее характер и талант.

Аида (имя и творческий псевдоним) – художник московской школы живописи – является продолжателем развития жанра пейзажа и вместе с живописцами других школ и направлений представляет группу экспрессионистов, выражающих колорит и состояние, наиболее характерные особенности пленэрной живописи. Ее творческий путь и достигнутый уровень письма – это индивидуальная аналитическая работа, как над вопросами колорита, так и над формами выражения творческого лица. Она в своих работах старается аккумулировать все то, что может называться преклонением перед родоначальниками и творцами пейзажной живописи, всех тех, кто выражал свое видение экспрессией и цветом. В ее полотнах — поэзия, меланхолия, суровый русский пейзаж во всех его состояниях.

Аида творит вопреки нынешней конъюнктуре, расчетам, модным влияниям. Она живописец от рождения, поэтому для нее не стоит вопрос актуально искусство живописи или нет. Живопись для художницы – это тот органичный язык, на котором она выражает свои мысли, чувства, раскрывая перед зрителем свой внутренний мир. На выставке экспонировались полотна конца 1990 — начала 2000-х годов, многое сделано ею буквально за последние два года, и можно проследить, как она постепенно набирает эту высоту. Через модуляции цвета, сложную фактуру, построенную на открытых динамично-трепетных мазках, через сочетание фигуративных форм, художница достигает одухотворенности пространства, стремясь развить ее до бесконечности.

Полотна художницы созвучны времени: это уже известная «московская» тематика и сюжетные картины, среди которых выделяется тема провинциальных городов, одухотворенные пейзажи, которые она пишет на протяжении всего творческого пути, натюрморты, портреты.

Работы Аиды энер­гетически заряжены. В них про­читывается пульсация внутрен­них токов. Это качество, при вы­соком профессионализме, де­лает все жанры в ее исполне­нии равными. Она действительно мастер универсального дарова­ния. В одинаковой мере ей удаются портрет, натюрморт, пейзаж. Выявив сущность явле­ния, она выносит ее в содержа­тельную часть работы. И это у нее получается, может быть, лучше, чем у других. Она не при­бегает к маленьким хитростям в виде раз и навсегда найденного условного приема. Сила его ис­кусства в правде, хорошо усво­енной реалистической школе. Отсюда такое многообразие ав­торских решений. Каждый сю­жет диктует способы его выра­жения. Поэтому так богат ее портретный ряд типажами и ха­рактеристиками. Чистота и уми­ление в порт­ретах дочери, изысканная ост­рота графического решения жи­вописной Анастасии Цветаевой, вниматель­ный взгляд на зрителя в авто­портрете.

Пейзаж Аиды как сама природа. Но это не виды, а состояния, которые соотносимы с сильными эмоци­ями и переживаниями. Худож­ница создает образ Родины. В нем умещаются камерные мотивы и эпические картины. Но те и другие отличает пронзитель­ность вложенных чувств, чистота помыслов автора, отсутствие потребительского отношения к искусству.

Натюрморты Аиды невозможно назвать «мерт­вой природой». Именно в них выражена сила жизни. В его бу­кетах столько неизбывной кра­соты, высказанной через упои­тельную и изысканную палитру, а в овощах и фруктах - выраже­ние достоверности материаль­ного мира.

Сегодня Аида Лисенкова-Ханемайер — при­знанный мастер. Она — лауреат Российско-итальянской академии Феррони, член международной Ака­демии профессионалов и Ассоциа­ции художников-портретистов на­шей столицы, её картины можно найти в музеях Москвы, Санкт-Петер­бурга, Иваново, Шуи и за рубежом — в Украине, США, Польше... Кста­ти, длительное время она не может вернуть отправленные в американс­кую и польскую галереи картины. Так своеобразно устроители тамошних выставок оценили её работы.

На выставке нам удалось побеседовать с Аидой не только о концепции выставки, но и о взглядах живописца на искусство, на профессию. Вот что она сказала: «Живопись наполняет мою жизнь неустанной работой над собой и делает открытой к восприятию новых образов. Мой учитель, выдающийся художник Борис Анатольевич Шолохов запрещал мне садиться за работу в дурном настроении. Он верил: все то, что чувствует художник внутри – переносится на холст. Для меня это стало принципом в работе. Мне мешает даже трагическая новость по телевизору, я не могу позволить себе говорить даже по телефону что-то печальное и работать. А уж о человекеа, которого рисую, – просто должна представлять себе в самых радужных красках: добрым, романтичным, благородным, наделенным чудесными внутренними качествами, способным на сильную жертвенную любовь и т. д. Я всегда говорю своим портретируемым, что должна их полюбить. И влюбляюсь всем сердцем, как в героя романа или хорошего сериала. Думаю, так работают многие художники, у которых получаются изображаемые люди очень симпатичными. Впрочем, мне не известно другого пути. Сейчас, с возрастом, я как кислород, как жизнь всем своим существом, всеми клетками организма чувствую силу энергии добра. Оно - это жизнь, это счастье, здоровье, любовь, гармония. Зло –ссоры, ненависть, горе, смерть. Зло - отсутствие добра. Некое убийственное ничто. Наполняя работу радостным, гармоничным состоянием, мы, художники, "питаем" зрителя счастливым спокойствием, жизненной любовью, которой наполнены цветы, бабочки, тихая, девственно спокойная вода в реке. Вся природа лекарственно лечит нас своим добром, и мы не должны отражать эту жизнь в своих картинах».